Рецензия

Слово становится плотью в «Руби Спаркс» - привлекательной кинофантазии о молодом писателе, который настолько страстно влюбляется в героиню своего романа, что она оживает на самом деле.

Начинающийся как романтическая комедия, сценарий Зоуи Казан заигрывает с мало изученной стороной мужского подсознания, которому свойственно как идеализировать, так и контролировать женщину. Мужское самомнение постепенно выдает себя посредством очень спокойных, терапевтических диалогов. Исполнители главных ролей Пол Дано и Зоуи Казан отлично воплощают сценарий на экране. Этот фильм – второй после «Маленькой мисс Счастье» на счету режиссеров Джонатана Дайтона и Валери Фарис. Он не достигнет тех же высот, что его предшественник, но должен обеспечить неплохой доход для Fox Searchlight.

Если смотреть широко, предпосылки этого странного сюжета можно найти во многих картинах, начиная с классической «Сумеречной зоны» (эпизод 1960 года, «Его собственный мир») и заканчивая фильмом 2006 года «Персонаж». Учитывая его главную тему (страдания выдуманных героев и ощущение постоянной мужской незащищенности), можно представить, что такое могли нафантазировать Вуди Аллен с Чарли Кауфманом, хотя у последних наверняка получилось бы гораздо изобретательнее.

Об Аллене трудно не вспомнить еще и когда смотришь на Кэлвина Виер-Филдса (Дано) – робкого писателя-очкарика из Лос-Анджелеса, который находится в двух шагах от того, чтобы превратиться в посредственность. В очень раннем возрасте он написал по-настоящему сенсационную вещь, и теперь - в свои двадцати с хвостиком - не может дотянуться до прежнего уровня. Из-за этих проблем рушатся его длительные отношения с девушкой. Он остается наедине с собакой и своими переживаниями.

Кэлвин принимает совет психиатра (Эллиот Гоулд) и начинает писать, руководствуясь исключительно собственной импровизацией. Он использует старомодную печатную машинку, которая потом сыграет важную роль в сюжете. На ней он выстукивает имя героини и ее основные характеристики. Девушку зовут Руби Спаркс — странное имя, навеянное ее темно-рыжими волосами и лучистым характером.

В свою героиню — свободолюбивую художницу с нешаблонным влиянием на мужчин — Кэлвин влюбляется по уши. Он показывает рукопись своему брату Гарри (Крис Мессина), который реагирует со всей брутальной откровенностью: «Таких не бывает». Гарри оказывается тысячу раз не прав, так как уже на следующее утро Кэлвин обнаруживает Руби (Казан) на свой кухне. Он, может быть, и хороший писатель, но и сам не подозревал, насколько.

Дальше сценарий развивается в чарующе забавном и романтическом ключе. Руби, совершенно не подозревающая о том, что является плодом чьего-то воображения, представляет себя любимой девушкой Кэлвина. И тот, как только выходит из состояния шока, счастливо смиряется с таким положением вещей. Как и любой другой человек, Руби может ходить, говорить, есть, спать, заниматься любовью и злиться. При этом, хоть и кажется, что она действует сама по себе, ее поступки и настроение полностью продиктованы тем, что напишет о ней ее любовник-писатель. И Кэлвин наивно клянется не использовать это себе во благо.

Идеи фильма настолько прозрачны, что едва ли можно говорить о подтексте. Если Руби воплощает ускользающий женский идеал, она так же рождает желанную алхимию, которая возникает, когда выдуманный персонаж начинает жить своей жизнью. Девушка, безусловно, выглядит более объемной, чем мама Кэлвина (Аннетт Бенинг), которая работает художницей и живет счастливой богемной жизнью с авангардным дизайнером мебели (седой Антонио Бандерас). Они появляются в растянутом комическом эпизоде в середине фильма, знаменуя начало проблем в отношениях Кэлвина и Руби.

Казан удалось написать ловкий и занимательный портрет мужской эгоцентричности и художественной тирании, а ее очаровательное живое исполнение (в особенно смешных сценах - на французском) заряжено скрытой тенденцией к ярости, которая проявляется вопреки навязчивому желанию Кэлвина все контролировать. В какой-то момент эти движущие силы выводят фильм на пугающую, эмоционально садистскую территорию – такую, что становится страшно за безопасность героев.

Болтливость Руби нужна для того, чтобы льстить и подбрасывать вызовы Кэлвину. Так он самоутверждается, даже после того, как Руби безжалостно этот факт вскрывает. Однако она все равно не может перестать подчиняться эгоизму Кэлвина, что ограничивает всю историю. Зритель надеется, что Руби каким-то образом избавится от кандалов, в которые ее заковало воображение автора, и фильм, названный в ее честь, достигнет высшей степени нелогичности, перейдя в бесстыдно иррациональную плоскость. Но сюжет, несмотря на оживление героини, держит ее на своем месте, прямо до самого финала – сладкого и в меру самодовольного.

Результат можно сравнить со сказкой о Буратино, как если бы тот слишком много времени проводил с папой Карло. Дано, вывернувший наружу нарциссизм своего героя, делает Кэлвина интересным и интригующим персонажем. Показывая тот тип социально неуклюжего человека, который идеально подходит для воплощения роли юного гения, чей жизненный опыт и понимание женщин напрямую зависят от его таланта. Мессина, который внешне, правда, мало похож на брата Дано, обеспечивает хорошую комическую поддержку, а Бенинг и Бандерас весело оживляют фильм своим недолгим появлением на экране.

Как и в «Маленькой мисс Счастье», с точки зрения музыки и картинки, Дайтон и Фарис добиваются мягкого, непритязательного результата. Наиболее искусным элементом является музыкальный ряд, в котором смешивается классическая подборка и тяжелые переборы Ника Урата, часто сопровождающие мельтешения Кэлвина. Мэтью Либатик убедительно снял пейзажи Лос-Анджелеса, хотя в уличных сценах заметны некоторые цифровые шероховатости.