Интервью

Рената Литвинова в "Последней сказке Риты"

Два года назад, вооружившись фотоаппаратом Mark II в качестве кинокамеры, Татьяной Друбич в качестве экранной партнерши, деньгами из собственной сумочки и мистической историей, сочиненной ею, выпускницей сценарного факультета ВГИКа, в еще голодные и оголтело-романтичные годы, Рената Литвинова начала в качестве режиссера снимать фильм «Последняя сказка Риты».

Без продюсеров, без госдотаций, оплачивая каждый съемочный день из собственного кармана. Авантюра увенчалась картиной не только самобытной, но и полноценной, с перспективами (в отличие от прочих проектов с лоу-баджетами) обрести яркую фестивальную и прокатную судьбу. Алексей Васильев обсудил с Литвиновой этот прецедент.

АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВ: Рената, я полагал, что такая кинодеятельница, как вы, не знала бы отказа ни от продюсеров, ни от Госкино, если бы обратилась с предложением финансировать ее постановку. Что побудило вас снимать фильм на свои собственные деньги?

РЕНАТА ЛИТВИНОВА: Вот этот этап – просить деньги – я на физическом каком-то уровне хотела пропустить. Хотя бы один раз в жизни. Это всегда так унизительно и душеранимо, когда какой-то совершенно посторонний человек спрашивает, а зачем такая тема, так мрачно, так грустно, такое начало неясное и такой финал «не как у людей». Я была одержима желанием дать себе свободу снять что хочу.

А.В.: Тогда назовите самые большие плюсы и минусы оплачивания фильма из собственного кармана.

Р.Л.: Плюсы – свобода снимать столько, сколько нужно было для целостности фильма, ведь сейчас такое время, когда все торопятся под какие-то сроки, но тело картины становится живым именно через какой-то определенный срок, который нельзя убыстрить, как бы я этого ни желала. Я позволяла себе доснимать сцены, когда монтаж фильма был закончен. Как-то мне даже сказали: «Ты никогда не доделаешь эту картину» – и это было пугающе похоже на правду, но я никак не могла ускориться. Как будто вот где-то идут фильмовые часы, которые если опередить, картина твоя будет, как мертвый ребенок, как дохлая рыба на берегу. Поэтому я обладала этой роскошью – не торопиться никуда! А минусы – череда пакостных встреч и общений с бездарными алчными непрофессионалами, которые, как правило, и люди-то паршивого качества.

А.В.: Насколько я понимаю, производство картины растянулось на два года. С чем это было связано?

Р.Л.: В процессе съемок, давая возможность поработать студентам и выпускникам операторского факультета ВГИКа, я так и не нашла талантливого соратника, и операторская группа разрослась до пяти человек по мере смены состава, поэтому тот или иной камермен скорее выполнял технические задачи, не авторские, так как каждый план выставляла я сама, поправляя ракурс и крупность. В «Сказке Риты» гораздо важнее роль художников-постановщиков, это две талантливые выпускницы Школы-студии МХАТ – Таня и Наташа – в одном павильоне на протяжении всего фильма выстраивали разные декорации то палаты, то квартиры, то кафе, то улицы, то похоронного бюро! И вот был случай. Я отошла смотреть материал и попросила снять с одной точки статичную сцену: героиня входит в кадр с лестницы и видит хорька.

А.В.: Сколько персонала было задействовано на фильме и как осуществлялась бухгалтерия? Вы регистрировали какую-то фирму, делали работавшим над картиной, включая себя, отчисления в пенсионный фонд, налоговую и т.д.?

Р.Л.: Ужасный вопрос, но в каком-то смысле мы работали все – как нелегалы-гастарбайтеры, без отчислений в пенсионный фонд, и, видимо, не видать нам всем пенсии. Все работали, получая за сдельную работу. Это я говорю о техническом составе. Режиссерскую группу представляла я со своей секретаршей, которая мигрировала в ассистента по всему. Поначалу у меня работала в этой должности Ангелина, которая имела опыт работы с Кирой Муратовой, но ближе к середине она отправилась на родину в Одессу поправлять здоровье. И ее сменила новая помощница, помоложе, которая на ходу овладевала профессией. Так что из персонала постоянной величиной была только я – и мой сопродюсер и композитор картины Земфира. С ней мы заключили договор-контракт, кажется, чуть ли не за рубль, нужно было внести в него символическую плату, но, по сути, мы все работали за искусство.

А.В.: Раз уж речь зашла о пенсионном возрасте – вы, верно, помните, что, пардон, Дитрих последние 15 лет жарила капусту в квартире, которую ей снимал муниципалитет Парижа, полно и других примеров. Какое вложение средств вы считаете наиболее целесообразным на случай, если хотя бы просто пропадет охота зарабатывать? Положены ли вам отчисления от переизданий фильмов, где вы снимались, на DVD, показов по ТВ и т.д.?

Р.Л.: Я никогда не получала никаких отчислений от своих картин. Так что, видимо, мне придется зарабатывать до самой старости, что меня ничуть не пугает, это даже скорее омолаживает. Кому какая разница, что я там буду жарить у себя в квартире? Я видела достаточно неэстетичные финалы у очень богатых людей, и деньги им никак не помогали уйти достойно. Вообще, с некоторых пор я предпочитаю жить сегодняшним днем, а завтра, может, и не быть.

А.В.: Почему для вас оказалось предпочтительнее самолично мучиться с монтажерами и т.п., нежели все-таки переложить эту ответственность на сопродюсера хотя бы?

Р.Л.: У меня не было даже исполнительного продюсера, кто, как не я, должен сидеть и монтировать с монтажером фильм? Это должен сидеть именно режиссер.

А.В.: Вообще во скольких качествах вы можете быть перечислены в титрах «Риты»?

Р.Л.: Я могла помыть полы в декорации – это какая должность в титре? Поймите, мы реально сделали картину практически вдвоем с Земфирой. Она, например, будучи композитором картины, смонтировала лично трейлер. Во время досъемок я гримировала массовку, была костюмершей, добывала реквизит. Однажды надо было купить для сцены сна деревянный простой гроб, не обитый тканью, и именно такие гробы продавали только почему-то по девять штук оптом, и вот помню я, как уговорила мне продать один из сосны, а не девять. Вела я долгие абсурдные беседы с этим гробовым предприятием и как сейчас цену помню – 1900 рублей за штуку. Но договорилась и купила! Мы потом не знали, куда его деть. Никто себе не хотел забирать.

А.В.: Означает ли ваш опыт, что любой успешный российский актер, телеведущий или эстрадный деятель может создать полноценный кинофильм, не прибегая к госфондам, кредитам и услугам продюсеров?

Р.Л.: Теоретически – да, может снять фильм, но практически – не рекомендую. Но если кто рискнет – это будет яркая страница в его жизни, благотворительный жест в сторону искусства, на которое сейчас не модно стало жертвовать, а, на мой взгляд, это вообще самое главное – культура.

А.В.: Заметно ли «Рита» пошатнула вашу персональную финансовую ситуацию и на какую коммерческую отдачу вы рассчитываете?

Р.Л.: Ни секунды я не рассчитывала на прибыль, мне даже сейчас дико, что вот мне стали звонить прокатчики и дистрибьюторы на предмет проката картины. Хотя однажды мы сняли с Земфирой фильм-концерт «Зеленый театр в Земфире», и он, пожалуй, первый из русских был прокатан в кинотеатрах на цифровых экранах.

А.В.: Почему оказалось непосильным осуществить постпродакшен за счет собственных средств? Кто и в каком объеме помог вам на этом этапе?

Р.Л.: Деньги истончились на адовом периоде монтажа, который тянулся месяцев шесть, пока я не позвала монтажера Марину Васильеву, которая делала со мной когда-то «Богиню», она именно киношный работник, была ученицей монтажера Калатозова. Это сейчас нет школы монтажеров кино, есть рекламные склеиватели кадров. Так вот когда я после монтажа посмотрела смену озвучания актеров, шумов, сведения звука и музыки, то схватилась за голову. Она была очень крепкая. Поэтому нам на помощь пришел дружественный бренд «Абрау Дюрсо»; это было очень органично, так как и героини кино, и я обожаем шампанское.

А.В.: Вы регулярно снимаетесь в фильмах с самыми разными бюджетами и амбициями. Есть ли, насколько вы имели возможность наблюдать, у нашего кино какие-либо характерные недостатки, устраняемые посредством изменений в схемах финансирования? Может, тут вы даже можете опереться на сравнение с зарубежным опытом работы, у Стеллинга, к примеру? (В его новой картине «Девушка и смерть» Литвинова исполнила главную роль куртизанки belle epoque. – Прим. Variety.)

Р.Л.: У Йоса Стеллинга вся съемочная группа работала во имя режиссера, его замысла, у нас же на киноплощадках народу туча, а спросить не с кого, работают три с половиной человека. И бюджеты там не кроят продюсеры, как у нас очень часто бывает. Нет у них задачи заработать на производстве, они хотят картину все-таки выпустить на экраны.

А.В.: Какую цель, мечты, химеры преследовали вы, запускаясь с этой лентой, и насколько они отличаются – если отличаются – от тех, что связываете вы с ней сейчас?

Р.Л.: Вообще, это был некий вызов самой себе. Хоть раз в жизни человек должен совершить мечту-безумство, на то нам и дана жизнь. А по большому счету – мы все всегда делаем ради любимых людей. Вот я подписываюсь под этими словами. Я – ради. Даже этот фильм.

Рецензия на фильм - здесь.